Преступившие - Страница 35

Келюс задумался, вдруг вспомнив деда. Что бы решил старый большевик на его месте?

– Если бы меня искал только Волков, то, наверное, стоило бы удрать. Этих бандитов без нас ищут. Отсиделись бы пару месяцев, ну полгода, бином… Но тут дело похуже. Меня ищет Генерал. Он знает тебя, Фрол, а значит, легко вычислит твой адрес. Логично?

Никто не спорил. Лунин вздохнул и продолжил:

– Если меня хотят убрать, как опасного свидетеля, то тебя, воин Фроат, скорее всего могут прибрать, так сказать, за компанию. Я ведь мог тебе все рассказать – догадаться несложно. И наконец, вы, Михаил… Вы нарушили правила, так? Вы были обязаны лишь передавать пакеты, а успели узнать много сверх того. Что прикажет сделать тот же Генерал? Логично?

Корф кивнул, хотя подобная логика не доставила ему удовольствия.

– Поэтому безопаснее остаться здесь. По крайней мере, я дома. Кроме того, Столица – муравейник, здесь девять миллионов, затеряться, бином, легче. И наконец… Генерал нас еще не нашел, значит, надо быстрее разобраться с Волковым. Обороняться опасно, надо бить первыми. Майора нет в Столице? И хорошо, налетим на Головинское. У нас три ствола, бином! Да еще гранаты… Прижмем Фраучи…

– Ты прямо Ганнибал какой-то, Француз, – усмехнулся Фрол. – То, что бежать не надо, тут я, елы, согласен, а вот на Головинское идти нельзя. Опасно!

Келюс и барон переглянулись.

– Но если втроем, да с оружием, – задумался Корф. – Смелость города берет! Мне уже приходилось воевать в таких условиях, опыт есть…

– Нельзя! – повторил дхар. – Там никакое оружие… Да ты что, меня, елы, за труса держишь?

– Не за труса, – рассудительно ответил Лунин, – а за человека, подверженного суевериям. Ну, чего нам такого бояться, бином?

Фрол встал и, не сказав ни слова, вышел.

– Сходим без него, – решил Келюс, – раз он верит в эту… нечисть, нежить, нелюдь… Признаться, и мне вначале казалось…

– Мне тоже, – кивнул полковник. – Особенно когда сквозь дверь… Правда, если подумать – дело было под утро, нервы, а господин Волков, похоже, изрядный штукарь… Однако, Николай, вы бы видели, как Фрол крестил этих разбойников! Их дергало, как от гальванической батареи!

– Да у него биополе, как у Джуны! – махнул рукой Лунин. – Вот кто из нас действительно экстрасенс. И раны у него заживают мгновенно! Редкие природные способности – ему бы на эстраде выступать! А ему задурили голову с самого детства: упыри, вурдалаки, ведьмы с помелом, оборотни… Сказки народов мира…

Келюс вспомнил лужу крови в подъезде, и ему стало не по себе.

– Ну, ведьмочки – они разные бывают, – несколько игриво начал барон, но тут же смутился. – Пардон, о чем это я? Ах да… Хорошо бы действительно разведать, что к чему. Если на Головинском этих «черных» трое-четверо, так и говорить не о чем. А если дюжина? Эх, сюда бы мой батальон…

– Обратитесь в Союз Российского дворянства, – посоветовал злоязыкий Лунин. – Пусть ополчение кликнут…

– А что? – вскинулся Корф. – Рати, чтобы конно, людно и оружно, пожалуй, не соберу, но должен же здесь остаться хоть кто-нибудь? В Столице жила куча моих родственников! И семья… Ксения, дети… Леля и Вовка…

Последние слова он произнес совсем тихо.

– Какого они года? – сочувственно спросил Лунин.

– Леля – восьмого, Вовка – десятого… – прошептал Корф и надолго замолчал.

– Ну, а если спросить, узнать? – уже вполне серьезно предложил Келюс.

– Михаил, сходите-как в это чертово Собрание! Там всякие списки составляют… Главный, кажется, Андрей Голицын, художник – на которого Хрущев когда-то орал…

– Из каких он Голицыных? – очнулся от раздумий Корф. – Из петербургских или харьковских?

Лунин развел руками: таких подробностей он не знал.

– Наверное, из петербургских, – принялся вспоминать полковник. – Харьковские – княгиня Анна и ее сыновья – говорят, погибли еще в восемнадцатом… А что, Николай, пожалуй, схожу! Только… Кем я представлюсь? Да еще в этаком, пардон, затрапезе! Хотя… Скажу, что я из… гм-м-м… Новой Зеландии! Ведь там, наверное, тоже эмигранты живут.

Идея явно понравилась Корфу, и он принялся ее обдумывать со всей серьезностью, свойственной военному.

Фрол спал тревожно. Странные сны не давали успокоиться: кладбищенские кусты хлестали по лицу, медвежьи лапы тянулись к горлу, Кора – страшная, неживая – протягивала руки в кривыми ногтями к его сердцу. Одна рука уже коснулась груди, и ледяной холод обжег дхара…

Фрол открыл глаза – Кора стояла рядом. Он не успел даже испугаться по-настоящему. Девушка грустно улыбнулась и, приложив палец к губам, поманила его за собой.

Еще ничего не понимая, дхар быстро накинул одежду и поспешил в коридор. Тут только он сообразил, что Кора одета в свое старое, наскоро зашитое платье.

– Я ухожу, Фрол, – прошептала она. – Мне нельзя оставаться…

– Кора, – заспешил дхар. – Ты… Я тебе не сказал… Ну, в общем, Волков уже не может тобою командовать. Крестик видела? Теперь ты свободна…

– Я уже поняла… Почувствовала, – девушка вновь невесело улыбнулась.

– Значит, и на этого негодяя нашлась управа! Но я не хочу, чтобы Николай и Миша… Михаил Модестович… узнали, кто я такая. Посмотри…

Дхар всмотрелся и понял: от лица и рук девушки исходит бледное зеленоватое свечение, хорошо заметное в полутьме коридора. Глаза ее словно мерцали, но не кошачьим ярким блеском, а тихим, чуть дрожащим светом. Фрол поежился.

– Ты же видишь, – вздохнула Кора. – К тому же, я ничего не ем, мне очень больно, когда светит солнце… Они скоро поймут, а я не хочу…

– Куда… – начал было Фрол, но поперхнулся, сообразив, куда уходит девушка.